Зима на реке Хакодзь

Зима для майкопчан, распахнула во всю ширь южного горизонта, потрясающую панораму высоких гор.

Утром, уходя на работу, я останавливаюсь и не могу насмотреться на восход солнца в горной долине. Стою и терпеливо жду, когда в тусклом мареве, разгорающейся утренней зари, блеснет первый луч солнца. Окутанные голубой дымкой рассвета, горы становятся все ясней и отчетливей. Солнца еще не видно, но уже загорелась червонным золотом самая высокая вершина Адыгеи – гора Чугуш.

Сразу за ней зарумянилась, набирая силу света, вершины Джемарука, Тыбги и Фишта. И вот, солнце, приподняв свои золотые ресницы над кромкой хребта, пронзило стремительно, скользящими огненными стрелами высокогорное пространство. Сразу все засветилось, засияло вокруг. Стали пробуждаться от глубокого сна горы, леса и долины.

Я вновь и вновь вглядываюсь в манящую синеву сине-белых гор, в марево расплывчатого тумана, сглаживающего лесистые хребты. Там, далеко, в стране гор своя тихая и размеренная жизнь. Там мое сердце. Туда тянет все сильнее и сильнее. Неизведанная красота зимних гор полна таинственности.

Зимние горы, высокие с острыми гранями отвесных скал, обсыпанные снегом, стоят величественно, словно могучие великаны. Они как атланты, держат на своих богатырских плечах небо Адыгеи. Они закрывают солнечную чашу Майкопа, своими широкими спинами, от морских бурь, штормов и ураганов.

Главный Кавказский хребет вытянулся в длинную цепь из снежных остроконечных вершин. Там далеко в конце этой цепи стоит гора Ачишхо, а под ней раскинулась Красная поляна. Даже не верится, что отсюда из Майкопа мы каждый день видим гору Чугуш, у подножья, которого Ачишхо и будущий центр Олимпийских игр – Красная поляна.

На вершине горы Ачишхо приютилась метеостанция. Ее каждый год заметает снегом вместе с крышей. Домик метеостанции необычный. В зимнее время выход наверх только через крышу второго этажа.

Ученые – метеорологи считают гору Ачишхо, одним из самых мокрых мест России. Здесь очень часто падает снег или льет дождь. А виной всему – ледник горы Чугуш и близость Черного моря. Увлажненные морем воздушные массы, охлаждаются ледником, окропляют своей влагой заповедные леса.

Зима. Холодно. Но все же мы не можем усидеть дома. С трудом, доработав неделю, собираем рюкзаки и в поход. Решили пройти маршрут пешком по снегу от станицы Дагестанской, через реку Хакодзь, Пятигорскую поляну – в поселок Мезмай с выходом в Гуамское ущелье и поселок Гуамку.

Рано утром вышли из станицы Дагестанской на перевал Табунный. С утра не редкость красивое и чистое небо. В проталинках снега то тут, то там радует газ лиловые, сиреневые и лазурные огоньки цикламенов.

Холодное солнце хоть немного, но греет. И от этого бирюзовые глаза моих спутников, отражая синь неба, зажигаются волшебным искрящимся голубым светом.

С перевала Табунного видно хмурое заснеженное ущелье реки Хакодзь. С южного горизонта медленно ползет матовая пленка тумана, и тянет пронизывающим тело, сырым холодом. Его тугая, напористая и колючая струя обжигает лицо. Вокруг зима, а на ветках кизила уже набухли почки, кажется, еще день и они вспыхнут золотым огнем соцветий.

По развитой лесовозной дороге спускаемся в ущелье реки Хакодзь. Обмелела река, спряталась под ледяным панцирем торосов. В полыньях журчит живая вода. Отполированные рекой камушки – жемчуга переливаются, блестят и кажутся дорогими самоцветами.

Оделись скальные берега в ледяные короны. Развесил повсюду хрустальные гребешки – сосульки батюшка мороз. Река змеится и петляет по узкому ущелью. Мы осторожно проходим по гулким ледяным мостам, боясь провалиться под лед или поскользнуться.

То и дело останавливаемся и любуемся хрустальным кружевом ледяной реки. Острые, как лезвия бритвы, омытые водой ледяные торосы, стали прозрачными как стекло. Сверкают, резвятся в ледяных зеркалах солнечные лучики, оплавляют благодатным теплом ледяной хрусталь.

Но, вот, они уже заскользили по тонким струнам прибрежных сосулек. От ласкового прикосновения солнечных лучей, ожили ледяные сталактиты, засочились талой влагой. Чистые, чистые капельки–дождинки, слезоньки–росинки тихо, тихо заструились с кончиков сосулек. Искрящиеся в лучах солнца, трассирующие нити звездной капели стали вдребезги разбиваться о хрустальную корочку льда. Звон от разлетающихся веером капель, похож на мерный звук старинных стенных ходиков. Тук, тук, тук, падает зимняя капель, постепенно замедляя свой ход.

Сбросив рюкзак на лед, зачарованный искрящейся капелью, я не заметил, как скрылось за тучей солнце, как замедлили ход «ледяные» часики под гаснущими лучами солнца. И словно этого и ждал охотник – мороз. Он, собирая алмазные слезинки с ледяных ресниц – сосулек, начал ваять тончайшей работы хрустальные кружева.

Кажется, не будет конца этим переправам и бродам через реку Хакодзь. То ледовый мост, то брод по перекату, то снова горбатый гулкий и скользкий панцирь из замершей воды. Зимнее царство реки Хакодзь – колыбель холода и изящного ледяного искусства.

Мы, раскрасневшиеся от ходьбы, подходим к бывшему поселку Хакодзь. Стоят остовы старых домов, заброшенные сады и виноградники.

Но вот и знаменитый родник с минеральной водой. Заботливые руки соорудили бетонный колодец, поставили рядом столик и лавочку.

Энергетическую целебную силу чистых кавказских родников люди оцепили давно. Везде, где из-под земли сочатся, изливаются или фонтанируют родниковые воды, человек оберегает их, облагораживает места, дает названия и прокладывает к ним лесные и горные тропы.

Отдохнув у минерального источника, и испив теплой воды, мы отправились вверх по ущелью. Туча, что скрывала солнце, вдруг просыпала на нас моросящий дождик. Я протянул руку, и на моей ладони заиграла, переливаясь, капелька дождя. Только на Кавказе зимой можно в один день увидеть солнце, мороз, дождь, снег и радугу. Это удивительное явление застало нас врасплох. Косой и холодный дождь натянул струны небесной виолончели, соединил темное облако с заснеженным лесом. Дождь шел сильными, порывистыми и хлесткими зарядами, как будто-бы там наверху кто-то набирал пригоршню воды из небесного озера и с силой бросал ее в нас.

Не успели мы достать накидки из рюкзаков, как внезапный дождик сменился мелкой колючей ледяной крупой. Капли, схваченные на лету морозом, превращались в летящие хрусталики и жемчуга. Окропив нас и лесные горы, дождь закончился. Освеженные ледяным душем горы, вновь засияли.

Впереди нас ждут водопады реки Хакодзь. Они, как точка притяжения многих поколений туристов, сегодня скованны льдом. Холодеющий воздух уходящего дня, заставляет нас одеться в теплые пуховые куртки. Переполненный жгучей прохладой горный воздух приятно щиплет ноздри. Остывшие и пышущие холодом скалы, ощетинились мелкой игольчатой изморозью.

Февральское солнце в горах оплавило январские глубокие снега, оставив в тени леса немного снега. Но ночной мороз еще держит реку Хакодзь в ледяных оковах. Он заковал реку в хрустальные вазы, граненые кубки и узорчатые бокалы. Играет, звенит и пузырится чистая горная река в ледяных объятьях.

Расчистив площадку, разжигаем костер, чтобы прогреть землю под палаткой. Костер выдает больше едкого дыма, чем тепла.

На запах дыма, откуда–то из темного леса, прибежала охотничья собака. Худая, голодная и брошенная хозяевами, она легла у костра, положив грустную морду на лапы.

Наступила черная, долгая и холодная ночь. От костра не хочется уходить. По ущелью тянет промозглой стынью. Но вот в разрывах облаков, словно свет далекого маяка, блеснула луна. Лунный поток серебра выхватил из темного ущелья побеленные изморозью верхушки высоких деревьев. Осветил и заполнил волшебным блеском поляну Фонтан. И она как чаша, наполненная до краев серебристым светом, заискрилась, засияла в прожекторном луче луны.

Но не долго нас радовало лунное сияние. Бегущие черные облака спрятали луну. И сразу зашумели леса, недовольно закачали верхушками деревьев. Пробежался по ним напористой «морской волной» мощный горный ветер, вытесняя из ущелья вкусный морозный воздух. Затрепеталась под его порывами наша палатка.

Ветер в горах - это всегда к смене погоды. Залезаем в палатку и укладываемся спать под свист разгулявшегося ветра под монотонные и чарующие колыбельные напевы реки Хакодзь. От разогретой костром земли, идет пар и обволакивает нашу палатку пьянящим ароматом уютного тепла.

Утром проснулись от звенящей тишины, нарушал ее только тихий шелест реки Хакодзь. Ни шороха, ни дуновения ветра, ни гомона птиц, все поглотила тишина. Открыв полог палатки, выходим на пушистый легкий снег.

Вокруг нас в полном безмолвии кружились крупные хлопья снега. В этом восхитительном хороводе застыли горы, скалы, лес. Кажется, оцепенел весь мир, остановился вечный бег земли, чтобы притаив дыхание, не мешать полету легких снежных пушинок.

Подкинув дров в затухший костер, и раздув угли, мы пошли смотреть водопады. Обмелела река Хакодзь, рассыпалась по крутым скальным плечам множеством тонкострунных косичек.

Застекленели льдом крутые берега реки Хакодзь и, кажется, что и сам водопад превратился в огромный хрустальный бокал.

Пузырящееся, белоснежная струя водопада, как игристое вино, переполнив хрустальный бокал, выплескивается через край и растекается по хрупким граненым узором.

Рядом с водопадом, среди белой пустыни, ярким пурпуром пламенеет оледенелый куст шиповника. Он чудом врос в скалу. Его гибкие ветви и сочные рубиновые плоды залакированы тонкой ледяной пылью от падающей воды.

Веточки превратились в сосульки, а ягоды в хрустальные колокольчики. Они плавно покачиваются. Если бы не шумел водопад, то, наверное, можно было бы услышать их хрустальный звон. Дзинь – дзинь.

А снег все падал и падал, плавно кружа своими снежинками – парашютиками, словно кто-то на небесах раскрыл сокровищницы-перины, переполненные легким ледяным пухом и раздувает нежные воздушные узоры, погружая нас и горы в белый сказочный сон.

Мы любуемся замершим водопадом, поднимаемся по его ледовым ступеням все выше и выше. Рассматриваем сквозь ледовые «стекла» белоснежное кружево пульсирующей воды.

Какое наслаждение видеть восхитительное творение зимней природы. Здесь царит холодная, обжигающая аура водопада. Стремительный поток воды, закован в ледяные клещи, и только в резных, ажурных «оконцах» видна его неукротимая мощь. Сквозь них видно его прерывистое дыхание и расщепление воды на мелкие частицы.

Расшитый ледяными узорами «бокал – водопад», сотворенный из тонкого и нежного хрусталя привел нас в восторг. Здесь природа праздновала приход зимы, наполнив «шампанским» ледяные чаши.

И мы слышим в этом месте веселую и свободную песню гор. Она как большой симфонический оркестр, сложена из мелодий парящего над скалами ветра, из задумчивого шелеста родников, из стремительно несущейся белоснежной горной реки и грохота водопадов, срывающихся с высоты.

Сегодня нас поглотила белая вечность, белая целина и белое безмолвие. Путешествуя по белой «стране», мы от места ночлега уходим по запорошенному снегом лесу на Пятигорскую поляну. В лесу тишина. Но вот, метнулись и замерли в тревожном ожидании две серые фигуры. Это дикие козы. Очнулся и сорвался с места наш случайный попутчик. С громким лаем, он погнался за козами. Эхо гончей сначала было еще слышно, а затем стихло где-то глубоко в ущелье.

Лесная дорога серпантином ведет нас вперед. Снег падает все реже и реже и, вот уже кружатся в хороводе снежинки, представляя собой легкий полет фей над безмолвным царством зимы.

Над белоснежной скатертью гор, мать – природа трудилась день и ночь. Сначала она теплыми лучами солнца оплавила воздушный пух январского снега, затем зажгла сиреневые огоньки цикламенов и развесила янтарные сережки на ветках орешника. Ночами при помощи батюшки мороза наносила узорный орнамент на скалистые берега рек.

Поверх ледяного кружева соткала хрустальную накидку из изморози, тонкую как шелк, прозрачную, как утренняя роса, нежную, как летящая снежинка.

Легкий горный ветер и ночной мороз оттачивали, полировали и доводили до блеска ее тончайшие кристаллики и «щетинку» из хрустальных иголок.

Мы бредем по пушистой пудре выпавшего снега. Деревья от корней до верхушек, обсыпанные снегом стоят как гигантские белые кораллы. Но вот откуда-то с высоких гор прилетел порыв ветра, и разрушил белое безмолвие. В один момент, чудесное творение зимы превратилось в бушующую метель, срывая с деревьев праздничный наряд.

Вольный ветер запорошил все пространство снежной пылью, разогнал охапки снеговых облаков и спустился в ущелье, навести порядок. И вот, уже последняя туманная облачность легкой змейкой заструилась все выше и выше. Вот она чуть задержалась у самой кромки лесистого хребта и исчезла, растворившись в лазури неба.

Обвальный поток солнечных лучей из освободившего от туч небосклона, ослепил нас. Все вокруг засияло, заискрилось, засверкало сотнями тысяч солнечных бликов. Ослепляющие яркие лучи солнца, скользили по пушистому полотну снега, и захрусталенным веткам деревьев. От этого снег сиял переливами, загорелся голубым пламенем северного сияния, выплеснул миллиарды тонких светящихся лучиков, заискрился тихим таинственным светом драгоценных алмазов.

Вот она вызывающая ликование и настоящий восторг души, картина кавказской зимы, чудесное творение льда и снега, где вольному, необъятному и непостижимому простору творчества природы нет границ. Будь-то бы, само небо упало на землю, и весь звездный сверкающий мир космоса расстелило перед нами.

Огненный искрящийся блеск снега слепил глаза и не давал идти. Сразу все вокруг ожило, засуетилось, обрадовалось приходу солнца. Среди тишины леса нас оглушил многоголосый хор певчих птиц. Словно они изо всех сил старались перепеть, пересвистать и перещелкать своих собратьев, воспевая благодатный свет солнца.

Вот и поляна Пятигорская. Отсюда, во всю ширь горизонта, открылась потрясающая панорама. До самых белых громад гор раскинулось волнистое раздолье предгорных лесов.

Внизу, на дне глубокой «чаши», приютилась на террасах, припорошенная снегом, крохотные домики поселка Мезмай. Из печных труб тонкими струйками вились дымки.

Еле уловимый терпкий аромат дымов горного селения, так сладок и приятен. Он будоражит воображение скорым домашним уютом у разогретой печки и крепким чаем. Его чарующий тонкий аромат, сравним лишь разве с причудливым тибетским благовониями.

Высоко над Мезмаем возвышаются темные леса. Это пихтовые массивы. Кавказская пихта – царица заповедного леса, она всегда гостеприимно принимает путника под свои широкополые кроны – сарафаны. Пихты словно добрые хозяйки, желая удивить туристов угощением, щедро льют в чистый горный воздух густой аромат янтарных смол.

Окончился день. Обсыпанный снегом Мезмай засыпает. Мы остановились на ночлег в лагере «Завадова поляна». С его высокого склона, как на ладони виден весь поселок. Небольшие домики, спрятанные на дне глубокой горной долины, мерцают ночными огоньками приземистых окон. Они словно манящие огни цыганского табора создали ощущение далекого прошлого.

Февральский снег и февральский мороз в горах так не надежен. Чарующая великолепием белизна, сменятся быстрыми звонкими ручьями. Но нам повезло, мы встретились в горах с настоящим зимним днем.

Завтра наш маршрут в Гуамское ущелье. Но там уже настоящая туристская цивилизация. Цепочки, вечно спешащих и снующих по ущелью туда и обратно, и чем-то озабоченных экскурсантов. Они походят на бегущих муравьев, поставленных на рельсы железной дороги.

Узкая скальная полочка над пропастью с узкоколейкой. Это все жизненное пространство, выделенное экскурсанту в Гуамском ущелье. Здесь нельзя ни влево, ни вправо, только можно неба чуть-чуть, и только можно пройти вперед и назад.